Джульетта без имени - Страница 20

От мысли, что, не будь он сам таким запасливым, ему пришлось бы пить из одной с мутанткой фляги неизвестно какого качества воду, Востоку едва не поплохело, но он сердито одернул себя: еще неизвестно, как все обернется!

«Ну, если что — последуем примеру Лоуренса Аравийского! — усмехнулся про себя сталкер. — Кофе с бедуинами неизвестно из какой воды, из отродясь не мытых чашек... И будем уповать на скрытые резервы организма!»

Он тоже достал свою фляжку, сделал глоток, прополоскал рот. Сразу стало легче.

— Отдохнул? — немного погодя спросила Крыся. — Пора идти.

Сталкер перекинул вперед автомат и включил подствольный фонарь. Луч высветил Крысю, которая вдруг пискнула и резко отвернулась, заслоняя ладонями лицо.

— Не свети на меня! — вскрикнула она. — Больно...

— Извини! — сталкер немедленно направил луч в пол. — Ты не переносишь света?

Он вспомнил, что еще в библиотеке девушка постоянно болезненно щурилась от луча его фонаря.

— Скавены — дети подземелий, — помолчав, ответила крысишка. — Яркий свет нам неприятен.

— А! Так вот почему ты тоже избегаешь солнца? — догадался Восток.

Крыся кивнула.

— Я не хочу, чтобы оно выжгло мне глаза... Я слышала, раньше, когда все было по-другому, на солнце можно было смотреть, и даже долго лежать под его лучами... как это?.. Угорать?

— Загорать, — машинально поправил сталкер. — То есть, делать свою кожу более темного оттенка.

— Зачем?

— Ну... считалось, что так ты красивее и здоровее выглядишь.

Крыся поежилась и опасливо покосилась наверх.

— Нет уж... лучше так, как есть...

— Да, — согласился Восток, с трудом отгоняя непрошеные воспоминания. — Сейчас, под ЭТИМ солнышком, лучше не загорать!

Крыся кивнула, и воцарилась пауза. А потом Восток вспомнил, что рассказывали сталкеры. И решил узнать правду, так сказать, из первых уст.

— Скажи, — начал он, — а вот я слышал, что вы, скавены, приносите пленных людей в жертву солнцу. Привязываете Наверху к чему-нибудь и оставляете до восхода. Это... правда?

Крыся вздрогнула, втянула голову в плечи и зачем-то опасливо огляделась.

— Не надо о них... — тревожно прошептала она.

— О ком? — не понял Восток.

— Об алтуфьевских... — голос крысишки дрогнул, да и сама она казалась не на шутку испуганной. — Это их обычай... Только... они не только людей приносят в жертву, но и своих соплеменников тоже... Кого в плен захватят или похитят... Натешатся вволю и... Не надо о них, не накликай!

Она снова зябко вздрогнула и обхватила себя руками за плечи, словно от холода. Прислонилась к стене и совсем сникла.

— Даже я в их края боюсь ходить, а ведь я столько тайных лазов и путей знаю...

— Надо же, — в голосе человека прозвучало совершенно искреннее удивление. — А вы, оказывается, гораздо больше похожи на людей, чем о вас думают.

— О чем ты? — не поняла Крыся.

— О том, что вы унаследовали от своих человеческих предков одну из самых наших главных способностей, — губы сталкера искривились в горькой усмешке. — Вы тоже убиваете себе подобных.

Он покачал головой и закончил:

— И, судя по твоей реакции, вы в этом явно преуспели.

На время в коллекторе воцарилась тишина. Скавенка переваривала сказанное сталкером, а сам он только сейчас начал осознавать всю странность положения, в которое попал. Ведь он шел на север Москвы не развлекать молоденькую крысишку и не распивать с ней воду из помятых фляжек, сидя на полу невесть какого богом забытого лаза в канализацию. Он пришел затем, чтобы поймать и доставить научникам живой образец homo-rattus sapiens, получить свои две тысячи патронов и зажить припеваючи где-нибудь на Ганзе.

Так что сейчас самым разумным и логичным было бы осторожно, не привлекая внимания скавенки, достать из-за уха маленький пластмассовый шприц-тюбик, незаметно приклеенный там кусочком телесного цвета пластыря. В нем находилась вытяжка из корня какого-то растения, названия которого Восток не знал, да и не старался запомнить. Для него было важно другое: имеющейся дозы этой дряни было достаточно, чтобы любого, даже самого здорового амбала мгновенно отправить в страну сновидений минимум на двенадцать часов. Уколом этого шприца (или — если что-то пойдет не так — одного из резервных, спрятанных в других местах) сталкер должен был усыпить захваченного крысюка и доставить его своим «яйцеголовым». О том, что будет дальше с захваченным таким образом «живым образцом», Восток не думал. Да и с какой стати ему было думать о том, как и каким образом будут потрошить злополучного крысюка научники в своих лабораториях? Для него ратманы все были на одно лицо, все — кровожадные мутанты, в которых нет ничего человеческого.

А вот теперь... Восток поймал себя на дикой мысли, что еще в библиотеке, когда он свалился на молодую скавенку, и потом, когда понял, что перед ним — крысюковская девушка, в его душе шевельнулось какое-то чувство, что-то очень давно и очень старательно забытое им много лет назад.

«Я и... эта... — рассеянно подумал он. — Бред какой-то...»

Мысль, медленно кружившаяся где-то на границе его сознания, давно не давала сталкеру покоя. Какой-то вопрос, не слишком важный, но никак не желавший уходить.

«Интересно... А если бы мы... с ней... Нет, ну я явно схожу с ума!.. Если бы мы с ней... Интересно, а какие бы получились детишки? Маленькие, зубастенькие, хвостатенькие...»

Внезапно сталкер понял, что за вопрос так долго волновал его. Это было как-то очень глупо и до ужаса нелепо, но Восток не мог удержаться.